Вплоть до середины XIX в. Центральная Азия 1 изображалась на картах по древним и средневековым китайским источникам. Это были нередко хорошие для своего времени карты, но они давали все же лишь приблизительное представление о сложных горных системах, занимающих.значительную часть территории Центральной Азии. Горы на китайских нартах изображались «холмиками», разбросанными по всей Центральной Азии. Местами там, где проходят горные цепи, эти «холмики» сближены. Было много неточностей в изображении рек и озер, а часть их вообще отсутствовала на картах.

Все имевшиеся к середине XIX в. европейские, в том числе и русские, карты Центральной Азии - показывают во внутренней части материка многочисленные несуществующие горные хребты, реки, озера. Некоторые из них были нанесены на карты по рассказу Марко Поло, путешествовавшего в Китай еще в XIII в. ; Ведь его книга «История чудес мира» была переведена на многие европейские языки. Даже на карте горных цепей и вулканов Центральной Азии знаменитого немецкого географа А. Гумбольдта были ошибки. Некоторые выводы Гумбольдта в его книге «Центральная Азия», например, о существовании вулканов в Центральной Азия оказались неверными.

Создание достоверной карты Центральной Азии неразрывно связано с организацией в Петербурге Русского географического общества. Необходимость такого научного центра ясно видели передовые представители русской науки и культуры, возглавляемые автором знаменитого «Толкового словаря живого русского языка» Владимиром Ивановичем Далем. В организации Общества приняли участие крупнейшие ученые - академики Э. X. Ленц, К. И. Бэр и такие прославленные мореплаватели, как И. Ф. Крузенштерн, Ф. Ф. Беллинсгаузен, Ф. П. Литке. 19 сентября 1845 г. на квартире Даля состоялось собрание учредителей Общества, избравшее 51 действительного члена. Вице-председателем единодушно был утвержден Ф. П. Литке.

1 Границы ее следующие: на севере западе - государственная граница СССР, на востоке - хребет

Большой Хинган, на юге - Великая китайская стена до г. Ланьчжоу и подножие хребта Куньлунь. Председателем Географического общества до Октябрьской революции был член царской фамилии, а фактически им руководил избираемый вице-председатель. Литке заслужил огромный авторитет не только своими знаменитыми плаваниями, Но и активной научной деятельностью в Академии наук.

Литке руководил Обществом свыше 20 лет, оставив лишь на время пост вице-председателя в связи с Крымской войной. В это время он был назначен главным командиром и военным губернатором Кронштадтского порта. Организованная под его руководством оборона заставила английский флот отказаться от всяких посягательств на Петербург и балтийские владения России. За эти боевые заслуги Литке получил чин полного адмирала. В 1857 г. Литке вернулся к руководству Обществом. В 1864 г. он стал одновременно и президентом Академии наук и во многом способствовал ее успешной деятельности.

Географическое общество за первую четверть века своей работы достигло огромных успехов в исследованиях. В этом немалая заслуга Литке, отдававшего Обществу все свои знания и опыт. Он поддерживал смелые предложения путешественников и привлекал к исследованиям людей с передовыми взглядами. Так, он не побоялся нареканий царского двора и привлек к работе в Сибирский отдел Общества политических ссыльных, участников польского восстания 1863 г. И. Д. Черского, В. И. Дыбовского, В. Годлевского, А. Л. Чекановского. Эти выдающиеся исследователи впоследствии при содействии Литке получили амнистию. Доброжелательное отношение к людям было характерной чертой замечательного ученого и мореплавателя. Еще перед началом своего кругосветного плавания на «Сенявине» в 1826-1829 гг. Литке, собрав в кают-компании офицеров, сказал им: «Я полагаю, что мы можем обойтись без применения рукоприкладства и телесных наказаний. Как просвещенные начальники, вы всегда найдете в каждом отдельном случае для провинившихся культурные меры воздействия, кои, несомненно, принесут больше пользы, нежели грубое и унижающее человека Наказание». Чтобы оценить значение этих слов, надо вспомнить, что они были сказаны в эпоху царствования Николая I, когда палочная дисциплина и телесные наказания были обычным явлением.

В возрасте 75 лет Литке уже не мог одновременно руководить Академией наук и Географическим обществом. Пост вице-председателя Общества он передал Петру Петровичу Семенову-Тян-Шанскому, с именем которого связаны наиболее блистательные страницы истории русских географических открытий второй половины XIX в.

Семенов-Тян-Шанский окончил Петербургский университет и в 1849 г. был избран в члены Географического общества. Ему поручили перевести на русский язык труд известного немецкого географа Карла Риттера «Землеведение Азии». Это сочинение обобщало все имевшиеся в то время сведения об Азии. Молодой ученый увидел существенные пробелы этого добросовестного, но чисто кабинетного труда. Он стал мечтать об экспедиции в Тянь-Шань. «Притягивали меня к себе горы, которых я, изучивши географию вполне в теории, не видал в своей жизни»,- вспоминал он впоследствии. Чтобы подготовиться практически к исследованиям гор, ученый путешествует в Альпах, затем по Италии, где 17 раз поднимается на Везувий. Одно из этих восхождений во время извержения 1854 г. едва не стоило ему жизни.

В декабре 1855 г. Семенов-Тян-Шанский вернулся в Россию и представил в Географическое общество законченный перевод первого тома «Землеведения» с дополнениями, составившими половину этой объемистой книги. Перевел он и последующие два тома. Чтобы пополнить их новыми достоверными сведениями, Географическое общество весной 1856 г. отправило экспедицию во главе с Петром Петровичем на Тянь-Шань.

В конце августа он прибыл в поселок Верный (ныне Алма-Ата), основанный за два года до этого у подножия Заилийского Алатау - преддверия Тянь-Шаня. Верный стал исходным пунктом маршрутов путешествия.

В начале сентября ученый выступил на лошадях через не хоженные европейцами кручи Кунгей-Алатау. Неделю спустя его отряд проник к восточной оконечности оз. Иссык-Куль и отсюда, с берегов этого «Теплого озера» (в переводе с киргизского), Петр Петрович увидел наконец свою мечту - «Небесные горы».

В конце сентября он прошел к западному берегу озера и установил, что р. Чу берет начало не из озера, как полагали раньше, а в одной из долин со склонов Тянь-Шаня.

В июне следующего года исследователь проник в глубь Тянь-Шаня. По долинам Джеты-Огуз и Заукинской он достиг сыртов - обширных холмистых нагорий с роскошной альпийской растительностью и открыл несколько теплых источников. Однако признаков недавнего вулканизма в горах не обнаружилось. Отряд экспедиции пересек эту внутреннюю область Тянь-Шаня, которую китайцы назвали Цунь-линь, т. е. Луковые горы, и открыл верховья р. Нарына - истока Сыр-Дарьи. Последний поход в июле 1857 г. увенчался еще большим успехом. Через перевал Кок-Джар Петр Петрович проник в самое сердце «Небесных гор» и вышел к их главному хребту с пиком Хан-Тенгри («Властелин неба»). Затем он достиг крупнейшего ледника этих гор Сарыджаза (позже назван его именем) и установил, что вечные снега на Тянь-Шане лежат значительно выше, чем на Кавказе и в Альпах. Ученый правильно объяснил, что это результат небольшой влажности воздуха внутренних областей Азии, отдаленных от океанов. Он доказал, что Тянь-Шань - не молодые вулканические, а очень древние складчато-сбросовые горы. В Тянь-Шане оказалось много ледников. В горах путешественник увидел ясно выраженную вертикальную поясность климата, растительности, почв. На основе собранных материалов Петр Петрович составил схему строения рельефа Тянь-Шаня. Он изучил более 20 горных проходов, собрал богатые коллекции горных пород, растений, животных.

В Петербург Семенов-Тян-Шанский вернулся с уже готовым планом новой экспедиции, но его на долгие годы захватила деятельность, связанная с подготовкой реформы 1861 г. об отмене крепостного права. Однако он продолжал активно участвовать в работе Географического общества. В 1860 г. Петра Петровича избирают председателем отделения физической географии, а в 1873 г. - вице-председателем Географического общества. Этот пост он занимал до своей смерти в 1914 г. Под его руководством был составлен пятитомный «Географическо-статистический словарь Российской империи» и издано 11 томов полного географического описания России. Заслуги исследователя в изучении Тянь-Шаня были настолько велики, что с 1906 г. (в ознаменование полувекового юбилея его выдающегося путешествия) к его фамилии Семенов добавили слово «Тян-Шанский».

Мировую славу русской географической науке принесли путешествия Николая Михайловича Пржевальского. Окончив в Петербурге Академию Генерального штаба, Николай Михайлович стал преподавать географию и историю в Варшавском военном училище. В учебнике географии, которым он пользовался, было много пробелов. Так, например, о природе Центральной Азии говорилось, что она не исследована. Это и натолкнуло Пржевальского на мысль об экспедиции. Он разработал план путешествия в Центральную Азию и обратился за помощью в снаряжении экспедиции в Географическое общество. Ему, еще не искушенному в путешествиях, было отказано.

Но Семенов-Тян-Шанский понял, что из Пржевальского может выйти незаурядный исследователь и посоветовал для начала заняться изучением Дальнего Востока.

Николай Михайлович добился перевода в Восточно-Сибирский военный округ. Он блестяще оправдал надежды Семенова-Тян-Шанского: самостоятельно выполнил в 1867-1868 гг. исследования на Дальнем Востоке, о которых написал интересную и ценную для науки книгу «Путешествие в Уссурийском крае». После этого Географическое общество согласилось командировать Пржевальского в Центральную Азию.

В период с 1870 по 1885 г. Пржевальский совершил 4 больших путешествия, продолжавшихся в общей сложности около 8 лет. О тяжелых испытаниях и великих радостях научных открытий, выпавших на долю путешественника и его верных спутников, он увлекательно рассказал в своих книгах. Каждая из них посвящена одной из его экспедиций: «Монголия и страна тангутов», «Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки», «От Кульджи за Тянь-Шань и на Лобнор», «От Кяхты на истоки Желтой реки». Эти сочинения были переведены на многие языки, переиздаются в наше время и представляют интерес не только для ученых, но и для широких кругов читателей.

Протяженность всех маршрутов Пржевальского по Центральной Азии составила 32 тыс. км, т. е. близка к длине окружности Земли, а площадь территории, положенной им на карту, превысила 7 млн. км 2 , т. е. равна Австралии.

Путешественник сделал первое подробное описание великой пустыни Гоби и других пустынь Центральной Азии. Он установил, что Гоби, окруженная высочайшими горами, напоминает громадную чашу, наполненную песками, каменистыми и глинистыми отложениями. Пржевальский первым посетил и описал громадные хребты Куньлуня. Он установил, что Нань-Шань не один хребет, а горная система, и впервые правильно нанес на карту многие высочайшие горные цепи Центральной Азии.

Пржевальский достиг верховьев великих китайских рек Янцзы и Хуанхэ, описал самую крупную бессточную реку Центральной Азии - Тарим, исследовал и правильно нанес на карту оз. Лобнор и много других озер и рек.

Исследователь собрал громадный гербарий, в котором насчитывалось свыше 15 тыс. растений. Среди растений оказалось 218 видов, ранее неизвестных науке. Очень ценны были зоологические коллекции Пржевальского. Путешественник привез из экспедиций десятки новых видов животных, в их числе дикого верблюда и дикую лошадь, названную лошадью Пржевальского.

Таковы основные итоги исследований Пржевальского в Центральной Азии, сделавшие его самым прославленным путешественником XIX в. Его избрали почетным членом многих научных русских и иностранных обществ. По решению Академии наук в честь Н. М. Пржевальского была выбита золотая медаль с надписью: «Первому исследователю природы Центральной Азии».

Путешественника ждали новые открытия, но за день до выступления из г. Каракола (ныне Пржевальск) в пятое путешествие он почувствовал себя плохо и 20 октября 1888г. скончался на руках своих помощников. Исполняя последнюю волю Пржевальского, его похоронили на берегу Иссык-Куля, вблизи города, ныне носящего его имя. На могиле Николая Михайловича сооружен красивый памятник: на гранитной скале - бронзовый, распростерший крылья орел. В клюве гордой птицы оливковая ветвь - символ мирных целей научных исследований. У ног орла - карта Азии с маршрутами путешествий Пржевальского.

После смерти Н. М. Пржевальского исследования Центральной Азии продолжил Михаил Васильевич Певцов. Еще в 1876 г. он впервые обследовал Джунгарию между Булун-Тохоем и Гучэном, а в 1878- 1879 гг. прошел 4 тыс. км по неизвестным районам Монголии и Гоби.

Певцов оказался достойным преемником Пржевальского. В 1889-1890 гг. экспедиция под его руководством прошла маршрут в 10 тыс. км по обширной области, примыкающей к Куньлуню, которая на карте четвертого путешествия Пржевальского обозначена как «местность совершенно неизвестная». На месте «белого пятна» на карте появились изображения новых хребтов, рек, озер и знаменитой Турфанской впадины, дно которой расположено на 154 м ниже уровня океана. Почти одновременно с Певцовым к ней с другой стороны проникла еще одна экспедиция Географического общества, возглавляемая Г. Е. Грумм-Гржимайло. Было установлено, что эта величайшая бессточная котловина Центральной Азии простирается на 200 км в длину и 70 км в ширину.

В результате всех этих экспедиций почти все «белые пятна» на карте Центральной Азии были заполнены.

В 1893-1895 гг. самостоятельную экспедицию совершил участник третьего и четвертого путешествий Пржевальского Всеволод Иванович Роборовский. Он прошел по горам Восточного Тянь-Шаня, Нань-шаня, Северного Тибета. Этот путь по «неведомой высокой Азии» для Роборовского закончился трагически - его разбил паралич. Руководить экспедицией стал Петр Кузьмич Козлов, также ученик Пржевальского и его спутник в четвертом путешествии по Центральной Азии.

В 1899-1901 гг. Козлов возглавил новую Монгольско-Тибетскую экспедицию. Она открыла большой горный хребет, получивший имя Русского географического общества.

Мировую славу принесло Козлову путешествие 1907-1909 гг., во время которого на северной окраине пустыни Алашань он нашел древний погребенный в песках город Хара-Хото («хара» - черный, здесь в смысле «мертвый», «хото» - город). Раскопки Хара-Хото дали интересные материалы.

Из-под развалин и песков были извлечены обрывки тканей, черепки посуды, оружие, много монет, первые в мире китайские бумажные деньги XIV в. и, что особенно важно, библиотека, насчитывающая две тысячи томов. Эти книги поведали о волнующих событиях истории народов, населявших Центральную Азию в XI - XIII вв. Оказалось, что Хара-Хото был одним из центров государства Си-ся, разгромленного в 1226 г. ордами Чингисхана. Изучение найденных Козловым документов позволило судить о высоком уровне материальной и духовной культуры этого государства, а также об уходящих в глубь веков связях между странами Востока и Запада.

Свою последнюю экспедицию Козлов совершил уже в советское время, в 1923-1926 гг., во время которой в районе столицы Монголии Улан-Батора обнаружил курганы-могильники гуннов двухтысячелетней давности.

Крупнейшим после Пржевальского исследователем Центральной Азии был Григорий Николаевич Потанин. С 1876 по 1899 г. он совершил пять выдающихся путешествий по Монголии, Северному Китаю, Большому Хингану. Григорий Николаевич собрал самый обширный гербарий Центральной Азии и открыл несколько десятков видов новых растений. Но наиболее ценными оказались собранные Потаниным материалы о многих тюркских и монгольских племенах. Таким успехом он обязан прежде всего помощнику и другу - жене Александре Викторовне. Ведь в странах, где господствуют феодальные и патриархально-родовые отношения, где удел женщин - самый тяжелый труд и бесправие, женщине было намного легче ознакомиться со многими сторонами уклада жизни семьи, чем мужчине, особенно чужеземцу.

Маршруты путешествий П. К. Козлова

Для Потаниной, с ее отзывчивостью и добротой, путь на женскую половину дома был всегда открыт. В истории географии Потаниной принадлежит особое место - она была не только помощником мужа, но и самостоятельным исследователем и оказалась первой женщиной, награжденной за научные труды золотой медалью Русского географического общества.

В начале XX в. последние, наиболее труднодоступные районы Центральной Азии были пройдены и ее природа в значительной мере изучена. В этом великая заслуга наших путешественников и Русского географического общества.



Центральная Азия всегда представляла собой достаточно це­лостное и своеобразное культурно-историческое пространство, сформировавшееся благодаря общности исторических судеб населяющих его народов, географических условий и действия общих культурных закономерностей. Причем особую роль в этом феномене играло не только единство этнокультурных про­цессов, но и отсутствие внутренних границ, обусловливающих постоянные широкомасштабные контакты внутри региона. Центральная Азия была своеобразным «местом встречи» мировых религий: христианства, ислама и буддизма, взаимо­влияния культур тюрко-монгольских, индоевропейских, угро — финских, сино — тибетских народов. В конечном счете это опре­делило особый менталитет, культурные стереотипы и традиции этносов, а также полиэтничность и многоконфессиональность данного региона. Этнокультурные процессы играли чрезвычайно важную роль в общеконтинентальных процессах этногенеза, в форми­ровании языков многих древних, средневековых и современ­ных народов Евразии. Таким образом, будучи этноконтактной зоной, Центральная Азия во многом определяла судьбы наро­дов всего Евразийского континента. Общность исторических судеб, сложившаяся в течение трех четырех тысячелетий, прослеживается в многочисленных письменных источниках, засвидетельствована в известных ис­торических фактах, подтверждена археологическими открытиями. Это общность является очевидной константой всего исто­рического времени нашего региона. Образно говоря, именно тысячелетние корни истории питают сегодня идею евразийства и способствуют интеграционным процессам на современном постсоветском пространстве Центральной Азии.

Надо отметить, что на протяжении последнего столетия у нас в основном издавались учебники, в которых единый регион Цен­тральной Азии был искусственно разделен либо по этническо­му, либо по государственно-политическому признаку. Поэтому в настоящее время мы имеем лишь отдельные Истории — Историю казахов, Историю узбеков, Историю кыргызов и т. д., но, к со­жалению, у нас пока нет Истории всего культурно — историческо­го региона во всем ее многообразии и общности. Суверенизация независимых государств Центральной Азии усугубила разрыв единого культурно-исторического простран­ства, что привело к мистификации и этнизации нашего общего культурно-исторического наследия, преувеличению своей само­бытности и исключительности вопреки историческим фактам и объективной реальности. Перед современной наукой стоят кардинальные проблемы, требующие новых подходов для решения, переосмысления ис­торического процесса, формирования объективного историчес­кого мышления. Вопросы развития этнической идентичности и националь­ной идеи ставят проблему глубокого, разностороннего, свобод­ного от спекулятивных, абстрактных и упрощенных подходов изучения истории и динамики развития государственности. Мифологизированные исследования, практикуемые в послед­ний годы, либо носили идеологизированный характер, либо касались частных проблем вне контекста истории стран и на­родов Евразии, а если шире — то всего Востока. История и культура Центральной Азии на протяжении многих столетий развивались в тесном взаимодействии с вос­точными цивилизациями. Китайские, тюркские, монгольские, иранские и арабские древние и средневековые письменные памятники являются ценными источниками для изучения государственности и этнополитической истории на территории Центрально — Азиатского региона. В современную эпоху все большее значение для объектив­ного понимания сложных исторических процессов, происхо­дивших и происходящих в обширном регионе Евразии, имеет разработка проблем историко-культурных взаимосвязей наро­дов с древности и до наших дней, их евразийского родства и самобытности. Для решения этой задачи необходим комплексный междис­циплинарный подход, предполагающий введение в научный оборот новых письменных источников, исторических, этногра­фических, лингвистических данных и т. д. В связи с этим глу­бокое изучение рукописных материалов на восточных языках имеет большое научное и практическое значение. Совместная разработка многих проблем истории культуры с учеными со­седних стран, проведенная на обширной источниковедческой базе, является весьма актуальной и сложной задачей. Важные качественные изменения, происходящие в истори­ческой науке, связаны с выработкой учеными принципиаль­но нового объективного подхода к изучению проблем государ­ственности, кочевниковедения, контактов кочевой и оседлой культур, историко — культурных взаимоотношений в Централь­ной Азии. В настоящее время сотрудниками Института востоковеде­ния им. Р. Б. Сулейменова МОН РК ведется определенная ра­бота по сохранению и развитию одного из направлений акаде­мической ориенталистики — восточной археографии. Благодаря Государственной программе «Культурное насле­дие» нам представляется возможным пополнить и расширить казахстанскую источниковедческую базу, что в итоге станет большим подспорьем для возрождения научного востоковеде­ния в Казахстане. В рамках этой программы учреждена Востоковедная архео­графическая экспедиция и разработаны маршруты в различные центры хранилищ рукописей. Задачей экспедиции является планомерное и систематическое обследование районов Казах­стана, а также территорий, находящихся за его пределами. В ходе работы у населения выявляются и приобретаются восточные рукописи и старопечатные книги, проводится комплексное иссле­дование, осуществляются научные переводы и анализ восточных письменных источников, хранящихся в основном в библиотеках, музеях и архивах за пределами Казахстана (в России, Центральной Азии, КНР, Монголии, Индии, Иране, Турции, Египте, Велико­британии, Германии, Франции, Венгрии и других странах). Важность археографической работы нельзя переоценить: эти исследования целенаправленно расширяют источниковую базу, позволяют обозначить ряд новых научных проблем. Кро­ме того, впервые в научный оборот вводится определенный ком­плекс источников, отражающих все этапы исторического раз­вития, традиции казахского народа. В дальнейшем материалы экспедиций станут основой «Свода востоковедных памятников истории и культуры Казахстана». Конкретные результаты работы отрядов Востоковедной ар­хеографической экспедиции — микрофильмы, ксерокопии вос­точных рукописей и других архивных материалов — позволят создать ценнейшую информационную базу Фонда рукописей при Институте востоковедения им. Р. В. Сулейменова. Этот фонд в дальнейшем будет непрерывно пополняться и послу­жит обширным источником для научных трудов, касающих­ся реконструкции древней а средневековой истории, культуры казахского народа, исследования места и роли Казахстана в системе историко — культурных взаимосвязей стран Востока. Сложившаяся ситуация требует новой оценки и анализа ис­торико-культурного, современного и перспективного потенциа­ла Казахстана. Это связано с параметрами цивилизационного процесса, происходящего в странах Востока и у региональных соседей, определением и прогнозированием геополитических, геокультурных и геоэкономических тенденций на континенте. Таким образом, равноправный диалог становится необходи­мостью мирового развития в новом столетии. Только объединив усилия, государства Центральной Азии получат возможность реализовать технологические и интеллектуальные достижения и органично войти в процесс общемирового человеческого раз­вития. Для этого нужны политические компромиссы, толеран­тность, которые подразумевают создание баланса между регио­нальными интересами и интересами отдельных государств. Современные события, происходящие в странах Централь­ный Азии и других регионах мира, наглядно подтверждают закономерную связь вопросов религии и проблем укрепления национального и духовного единства любого государства, задач сохранения национальной безопасности. Для этого необходимо глубокое» доскональное изучение исторических корней, идео­логических и политико — правовых основ религиозных движе­нии и течений, особенностей религиозных систем стран Цент­ральной Азии и Востока. Всестороннее изучение этих сложных явлений имеет первостепенное значение для понимания совре­менной религиозной ситуации, составления научно обосно­ванного прогноза дальнейшего развития ислама в странах ре­гиона. При расмотрении проблемы мусульманских движений и течений необходимо изучать не только реальные процессы, проходящие в религиозной сфере, но и ранние исторические периоды развития религии и, основываясь на исследованиях, определять их современное состояние и тенденции развития. События в Афганистане, Ираке и других районах показа­ли, что во многих случаях именно внутрирелигиозные раз­ногласия служат основой конфликтов. Нередко религиозные направления, течения и движения становятся сетью, через которую распространяются радикальные идеи. Действующие в Центральной Азии различные религиозные движения всту­пают в противоречия друг с другом. К примеру, активизация суфийских орденов и тарикатов привела к усилению противо­стояния суфизма и фундаментализма. В случаях возможных конфликтов существующая внутренняя конфронтация может быть спровоцирована и станет действенным инструментом оп­ределенных сил, посредством которого они будут выстраивать свою политику. Распад Советского Союза и становление государственности в новых независимых странах Центрально-Азиатского региона привели к необходимости изменения подходов, формирования новых приоритетов в области исторической науки. К основным чертам, характеризовавшим процесс трансформации социогуманитарных наук в период перехода к рыночным отношениям, можно отнести следующие:

• отказ от старой методологии, сопровождавшийся идей­ным вакуумом и отсутствием теоретических разработок (как новейших, так и классических); отсутствие доступа к информационно-аналитическим ре­сурсам и взаимодействия как на институциональном, так и на личном уровнях;
• недостаток финансирования;
• так называемая «детская болезнь роста», связанная, как правило, с односторонним и потому необъективным рассмотре­нием событий и явлений.

Следствием этого явилось противоречие между распростра­нением образования и одновременным снижением качества образовательных стандартов, однобоким, поверхностно-описа­тельным характером работ. Сюда же можно отнести и пробле­мы увеличивающегося разрыва между теорией и практикой, исследованиями и прикладной политикой, трудности, связан­ные с лингвистическим выбором, отсутствием финансирования исследований и, как результат, снижение креативности и де­фицит кадров - исследователей, преподавателей и аналитиков высокого уровня. В связи с резким сокращением объемов финансирования науки и образования, снижением качества трудовых ресурсов состояние данной сферы не отвечает требованиям постиндус­триального общества и, по сути, представляет угрозу нацио­нальной безопасности стран Центральной Азии.

Вместе с тем положительный опыт развития науки и образо­вания, заложенный в предыдущие периоды, не исчез бесследно, и, к счастью, у нас есть в наличии «золотой фонд» ученых, по­лучивших фундаментальные знания, их желание и открытость к сотрудничеству на региональном и международном уровнях. Основываясь на этом феномене, развитие исторической нау­ки в странах Центральной Азии должно быть направлено на повышение качества исследований и образование населения наших стран. Сегодня действительно необходим новый концептуальный подход, который объединил бы народы Центральной Азии. Наиболее целесообразным прежде всего представляется прове­дение центральноазиатскими государствами согласованной и взаимоприемлемой всеми сторонами стратегии решений самых сложных, конфликтных проблем, чреватых нарушением мира, региональной стабильности и безопасности.

Издавна европейцев привлекали к себе далекие страны Азии - Индия, Китай, Монголия, Тибет. Там добывались драгоценные металлы и камни, созревали пряности, которые столь высоко ценились в Европе средних ве­ков. Но достичь желанной цели было очень трудно. Путь на восток тянулся через огромный материк, по местам, где обитали воинственные монголо-татарские племена, а позднее по территории могущественного и враж­дебного Европе турецкого государства - Османской империи.

В VII ве­ке стали проникать в глубинные районы Центральной Азии монахи, главным образом с дипломатическими целями. Позднее туда проникли путешественники: в XIII веке - Гильом де Рубруквис, Плано-ди-Карпини, венецианский купец Марко Поло. Своими рассказами и записками они расширили круг знаний европейцев о народах и странах Центральной и Восточной Азии. Побывали там и арабские путешественники VIII-XIII веков. Так, Абдул-Гасан-Али, более известный под именем Масуди, по­сетил Закавказье, а оттуда через Иран и Индию добрался до Китая. В 947 году он написал книгу о своих путешествиях, на­званную им «Золотые луга». О существовании этой книги на Западе долгое время не знали, А она свидетельствует о том, что арабы сравнительно хорошо представляли себе области Цен­тральной Азии и даже таинственный Тибет, который Масуди описал под именем благословенной страны, «где жители от сча­стья не перестают смеяться».

Однако между общими представлениями, какое дали эти путешественники о Центральной и Восточной Азии, и подлинны­ми знаниями внутренних районов этих областей существовал огромный разрыв. По существу, об этих странах еще лет двести назад знали едва ли больше, чем во времена египетских фарао­нов или Александра Македонского. Только в XIX веке началось более пристальное изучение Центральной Азии.

Переломным моментом послужили предпринятые по инициа­тиве Русского Географического общества экспедиции русских путешественников и ученых. Пионером этого научного подвига был Н. М. Пржевальский. Затем начатое им дело продолжили его спутники и ученики - М. В. Певцов, В. И. Роборовский, П. К. Козлов и другие. Замечательные исследования в области геологии и географии Центральной Азии сделал академик В. А. Обручев.

До появления русских ученых в степях и пустынях Монголии и Джунгарии и в горных районах Китая и Тибета карты, состав­ленные по старым источникам, почти не соответствовали подлин­ной географии этих мест. Они были полны домыслов. На них по­казывались фантастические горные хребты, реки зарождались там, где на самом деле были безводные пространства, а течения этих рек приобретали самые невероятные очертания.

Н. М. Пржевальский и его продолжатели впервые определили аст­рономическое положение ряда географических точек - горных хребтов и отдельных вершин, населенных пунктов, дорог и рек - и тем самым дали возможность составить первую точную геогра­фическую карту.

Маршруты путешественников иногда совпадали. Но в боль­шинстве случаев они не повторяли, а дополняли друг друга. И каждая новая экспедиция Пржевальского или Певцова, Коз­лова или Обручева уточняла карту, вносила в нее новые подроб­ности

Создать во всех отношениях верную и полную карту в то время еще не было возможности. Изучение этих огром­ных и трудных для исследования областей только начиналось. Но та, которую составили русские путешественники, была наи­более точной и единственно правдоподобной в картографической литературе своего времени. На ней осталось немало «белых пя­тен», но самое главное было уже отра­жено. До организации экспедиций Русского Географического обще­ства в Европе не были известны ни рельеф, ни климат, ни расти­тельность, ни животный мир Восточной и Центральной Азии.

Все экспедиции, начиная с экспедиции Пржевальского, соби­рали обширные и разнообразные коллекции растений, млекопи­тающих, птиц и насекомых. Благодаря тому что разные специалисты изучали привозив­шиеся этими экспедициями зоологические и ботанические кол­лекции, существенно расширилось, а в некоторых случаях даже изменилось прежнее представление о природных условиях Цент­ральной Азии.

Все экспедиции проводились под руководством Гео­графического общества. Они работали по общему плану и преследовали цель широкого познания природы и населения Центральной Азии. Экспедиции достигли замечательных результатов и сделали серьезнейший вклад в мировую географическую науку.

Русское Географическое общество

В 1845 г. Высочайшим повелением императора Николая I в Санкт-Петербурге было учреждено Русское Географическое общество - одно из старейших в мире.

Среди учредителей Общества были выдаю­щиеся учёные, общественные деятели и путешественники: полярные исследо­ватели Фердинанд Петрович Врангель и Фёдор Петрович Литке, лингвист Владимир Иванович Даль, известный статистик и историк Констан­тин Иванович Арсеньев, знаток Сибири Нико­лай Николаевич Муравьёв-Амурский и др.

По первому уставу, одобренному императором Николаем I, главой Русского Географического общества мог назначаться только член императорской фамилии.

Устав кратко и чётко определял цель Общества: «Собирать, обрабатывать и распространять в России географические, этнографиче­ские и статистические сведения вообще и в особенности о самой России, а также распространять достоверные сведения о России в дру­гих странах». Пётр Петрович Семёнов-Тян-Шанский в течение 40 лет бывший его вице-председателем говорил, что основа и смысл деятельности отечественных географов заключается в «соединении географии с жизнью народа».

В XIX в. Русское Географическое общество прославила целая плеяда таких деятелей, как Петр Алексеевич Кропоткин, революционер, теоретик анархизма, автор «Исследования о ледниковом периоде»; учёный секретарь Географического общества этнограф Николай Николаевич Миклухо-Маклай; Иван Демидович Черский, известный исследователь Забайкалья; Николай Михайлович Пржевальский, первым изучивший и описавший природу Центральной Азии; Григорий Ефимович Грумм-Гржимайло, выдающийся геолог и зоолог; автор статей по географии и этногра­фии, специалист по Центральной и Средней Азии Владимир Афанасьевич Обручев.

Наиболее яркой стороной в жизни Гео­графического общества всегда была его экс­педиционная деятельность. Экспедиции Об­щества обследовали обширные территории в России к востоку от Урала, в Восточном Ки­тае и на Тибетском нагорье, в Монголии и Иране, на Новой Гвинее, в Арктике и Тихом океане. Эти исследования снискали Обществу мировую известность.

В советское время Географическое обще­ство сохранило традиции крупных экспедици­онных работ. В 20-30-е гг. XX в. под руковод­ством последнего предвоенного председателя Общества академика Николая Ивановича Вави­лова исследовались древнейшие очаги земледе­лия. Деятельность Общества в этот период тес­но связана с именами Льва Семёновича Берга, Станислава Викторовича Калесника, Алексея Фёдоровича Трёшникова, Ивана Дмитриевича Папанина, Льва Николаевича Гумилёва.

Общество всегда стремилось распростра­нять информацию и прививать географиче­скую культуру в различных группах населения. Географическая культура в отличие от интер­национальной географической науки - это часть культуры любого народа и нации. Она включает культуру общения с при­родой, культуру межнациональных отношений и определяется характером местной природы, традициями народа. Русское Географическое общество с момента своего создания никогда не замыкалось в сфере профессиональных про­блем географов. Принцип «мыслить глобально, действовать локально» означало для Общества то, что оно всегда уделяло особое внимание истории географии, охране памятников природы и культуры, гло­бальной и региональной экологии.

Марко Поло

Итальянский путешественник (1254-1324). В 1271-95 гг. совершил путешествие через Центральную Азию в Китай, где прожил около 17 лет. Находясь на службе у монгольского хана, посетил разные части Китая и пограничные с ним области. Первым из европейцев описал Китай, страны Центральной и Передней Азии («Книга Марко Поло»).

Книга венецианского путешественника в Китай Марко Поло в основном составлена по личным наблюдениям, а также по рассказам его отца Никколо, дяди Маффео и встреченных людей. Старшие Поло не один раз, как сам Марко, а трижды пересекали Азию, причем два раза - с запада на восток и один - в обратном направлении во время первого путешествия. Никколо и Маффео оставили Венецию около 1254 года и после шестилетнего пребывания в Константинополе выехали оттуда с торговыми целями в Южный Крым, затем перебрались в 1261 году на Волгу. От средней Волги братья Поло двинулись на юго-восток через земли Золотой Орды, пересекли закаспийские степи, а затем через плато Устюрт прошли в Хорезм к городу Ургенчу.

Дальнейший их путь пролегал в том же юго-восточном направлении вверх по долине Амударьи до низовьев Зерафшана и вверх по нему до Бухары. Там произошла их встреча с послом завоевателя Ирана, ильхана Хулагу, направлявшимся к великому хану Хубилаю, и посол предложил венецианцам присоединиться к его каравану. С ним они шли «на север и северо-восток» целый год. По долине Зерафшана они поднялись до Самарканда, перешли в долину Сырдарьи и по ней спустились до города Отрар. Отсюда их путь лежал вдоль предгорий Западного Тянь-Шаня к реке Или. Дальше на восток они шли либо вверх по долине Или, либо через Джунгарские Ворота, мимо озера Алаколь (восточнее Балхаша). Затем они продвигались по предгорьям Восточного Тянь-Шаня и вышли к оазису Хами, важному этапу на северной ветви Великого шелкового пути из Китая в Среднюю Азию. От Хами они повернули на юг, в долину реки Сулэхэ. А дальше на восток, ко двору великого хана, они шли по тому же пути, который проделали позднее вместе с Марко.

В Венецию они вернулись в 1269 году. Никколо и его брат после пятнадцатилетнего путешествия не легко мирились со сравнительно однообразным существованием в Венеции. Судьба настойчиво звала их, и они повиновались ее зову. В 1271 году Николло, Маффео и семнадцатилетний Марко отправились в путешествие. Перед этим они встретились с только что взошедшим на престол папой Григорием X, который передал братьям Поло папские письма и подарки, предназначенные для великого хана Хубилая.

Дорогу они знали по прежнему своему путешествию, на местных языках говорить умели, они везли письма и дары от высшего духовного пастыря Запада к величайшему монарху Востока, и - самое важное - у них была золотая дощечка с личной печатью Хубилая, которая была охранной грамотой и гарантией того, что им будет обеспечена пища, кров и гостеприимство практически на всей территории, по которой предстояло пройти. Первой страной, которую они проехали, была «Малая Армения» (Киликия) с портом Лаясом. Здесь шла оживленнейшая, широкая торговля хлопком и пряностями.

Из Киликии путешественники попали в современную Анатолию, которую Марко называет «Туркоманией». Он сообщает, что туркоманы выделывают самые тонкие и красивые в мире ковры. Проехав Туркоманию, венецианцы вступили в пределы Великой Армении. Здесь, сообщает Марко, на вершине горы Арарат находится Ноев ковчег. Следующим городом, о котором рассказывает венецианский путешественник, был Мосул - «все шелковые ткани и золотые, что называется мосулинами, делаются здесь».

Мосул расположен на западном берегу Тигра, он так славился чудесными шерстяными тканями, что до сих пор определенный сорт прекрасной шерстяной ткани называется «муслин». Путешественники остановились затем в Тебризе, крупнейшем торговом центре, куда съезжались люди со всех концов света, - здесь была цветущая купеческая колония генуэзцев. В Тебризе Марко впервые увидел величайший в мире рынок жемчуга - жемчуг в больших количествах привозили сюда с берегов Персидского залива. В Тебризе его чистили, сортировали, сверлили и нанизывали на нити, а отсюда он расходился уже по всему свету.

Выйдя из Тебриза, путешественники пересекли Иран в юго-восточном направлении и посетили город Керман. Через семь дней пути от Кермана путешественники достигли вершины высокой горы. Чтобы преодолеть гору, потребовалось двое суток, и путники страдали от сильного холода. Затем они вышли на обширную цветущую долину: здесь Марко увидел и описал быков с белыми горбами и овец с жирными хвостами.

Неустрашимые венецианцы двинулись к Персидскому заливу, к Ормузу. Здесь они собирались погрузиться на корабль и отплыть в Китай - Ормуз являлся тогда конечным пунктом морской торговли между Дальним Востоком и Персией. Переход длился семь суток. Сначала дорога шла по крутому спуску с Иранского плоскогорья - горной тропе. Потом открылась прекрасная, хорошо орошенная долина - здесь росли финиковые пальмы, гранаты, апельсины и прочие фруктовые деревья, летали бесчисленные стаи птиц.

Венецианцы пришли к выводу, что длительное плавание на здешних ненадежных судах да еще с лошадьми чересчур рискованно - они повернули на северо-восток, вглубь страны по направлению к Памиру.

Много дней венецианцы ехали по знойным пустыням и плодородным равнинам и оказались в городе Сапургане (Шибаргане), где, к удовольствию Марко, в изобилии водилась дичь и была превосходная охота. Из Сапургана караван направился к Балху, в северном Афганистане. Балх - один из старейших городов Азии, некогда столица Бактрианы. Хотя город сдался монгольскому завоевателю Чингисхану без сопротивления, Балх был сметен с лица земли. Венецианцы увидели перед собой печальные развалины, хотя кое-кто из обитателей города, уцелевших от татарского меча, уже возвращался на старое место. Именно в этом городе, как гласит легенда, Александр Македонский женился на Роксане, дочери персидского царя Дария. Выйдя из Балха, путешественники в течение многих дней продвигались по землям, изобилующим дичью, фруктами, орехами, виноградом, солью, пшеницей. Покинув эти прекрасные места, венецианцы на несколько суток снова попали в пустыни и прибыли наконец в Бадахшан (Балашан), мусульманскую область по реке Оке (Амударье). Там они видели большие копи рубинов, называемых «балашами», месторождения сапфиров, ляпис-лазури - всем этим Бадахшан славился в течение столетий.

Караван задержался здесь на целый год или вследствие болезни Марко, или потому, что братья Поло решили пожить в чудесном климате Бадахшана, чтобы убедиться в полном выздоровлении юноши. От Бадахшана путешественники, поднимаясь все выше, пошли по.направлению к Памиру - вверх по течению реки Оке; проходили они и через Кашмирскую долину.

Из Кашмира караван пошел на северо-восток и поднялся на Памир: проводники Марко уверяли, что это самое высокое место в мире. Марко отмечает, что во время его пребывания там воздух был так холоден, что нигде не видно было ни одной птицы. Рассказы многих древних китайских паломников, пересекавших Памир, подтверждают сообщение Марко, то же самое говорят и новейшие исследователи.

Спустившись с Памира по ущелью реки Гёз (Гёздарья - южный приток реки Кашгар), Поло вышли на широкие равнины Восточного Туркестана, ныне называемого Синьцзяном. Здесь то тянулись пустыни, то встречались богатые оазисы, орошаемые множеством рек, текущих с юга и запада. Поло прежде всего побывали в Кашгаре - здешний климат показался Марко умеренным, природа, по его мнению, давала тут «все необходимое для жизни».

Из Кашгара путь каравана лежал по-прежнему на северо-восток.. По ходу своего путешествия Поло описал древний город Хотан, где столетиями добывались изумруды. Но гораздо важнее была здесь торговля нефритом, который из века в век шел отсюда на китайский рынок. Путешественники могли наблюдать, как в руслах высохших рек рабочие откапывают куски драгоценного камня - так это делается там и по сию пору. Из Хотана нефрит везли через пустыни в Пекин и Шачжоу, здесь он шел на полированные изделия священного и несвященного характера.

Покинув Хотан, Поло, останавливаясь на отдых у редких оазисов и колодцев, поехали по однообразной, покрытой барханами пустыне. Караван продвигался по огромным пустынным пространствам, изредка натыкаясь на оазисы - тут жили татарские племена, мусульмане. Переход от одного оазиса к другому занимал несколько суток, надо было захватывать с собой побольше воды и пищи. В Лоне (современный Чарклык) путешественники стояли целую неделю, чтобы набраться сил для преодоления пустыни Гоби («гоби» по-монгольски и значит «пустыня»). На верблюдов и ослов был погружен большой запас продовольствия.

И вот долгое путешествие через равнины, горы и пустыни Азии уже подходит к концу. Оно заняло три с половиной года: за это время Марко немало повидал и пережил, многому научился. Можно представить себе их радость, когда они увидели на горизонте конный отряд, посланный великим ханом, чтобы сопровождать венецианцев к ханскому двору.

Начальник отряда сказал Поло, что им надо сделать еще «сорок дневных переходов» - он имел в виду путь до Шанду, летней резиденции хана, и что конвой направлен для того, чтобы путешественники доехали в полной безопасности и явились прямо к Хубилаю. Остаток пути пролетел незаметно: на каждой остановке их ждал наилучший прием, к их услугам было все, что только требовалось. На сороковой день на горизонте появился Шанду, и вскоре измученный караван венецианцев входил в его высокие ворота.

Венецианцы по прибытии в Шанду «отправились в главный дворец, где был великий хан, а с ним большое сборище баронов». Венецианцы опустились перед ханом на колени и поклонились ему до земли. Хубилай милостиво велел им встать и «принял их с честью, с весельями да с пиршествами». Великий хан после официального приема долго разговаривал с братьями Поло: он хотел разузнать обо всех их приключениях, начиная с того дня, как они много лет назад уехали с ханского двора. Затем венецианцы представили ему подарки и письма, доверенные им папой Григорием, а также вручили сосуд со святым маслом, взятым по просьбе хана от Гроба Господня в Иерусалиме и бережно хранимым при всех превратностях и опасностях долгого пути с берегов Средиземного моря.

Марко был занесен в список придворных. Юный венецианец очень скоро привлек к себе внимание Хубилая - это произошло благодаря уму и сообразительности Марко. Марко принялся собирать сведения, делая записи о каждом месте, в которое попадал, и всегда делясь своими наблюдениями с ханом. Согласно утверждению самого Марко, великий хан решил испытать его в качестве посла и направил в отдаленный город Караджан (в провинции Юньнань) - город этот был так далеко, что Марко «едва обернулся за шесть месяцев».

Юноша справился с задачей блестяще и доставил своему владыке множество весьма интересных сведений.

Венецианец пробыл на службе у великого хана семнадцать лет. Марко нигде не раскрывает читателю, по каким именно делам направляли его в качестве доверенного лица хана Хубилая в течение долгих лет. Точно проследить его путешествия по Китаю невозможно. Марко сообщает о народах и племенах Китая и соседних с ним стран, об удивительных взглядах тибетцев на мораль; он описал коренное население Юньнани и других провинций.

В награду за преданность и в знак признания его административных способностей и знания страны Хубилай назначил Марко правителем города Янчжоу, в провинции Цзянсу, на Великом канале, близ его соединения с Янцзы. Учтя торговое значение Янчжоу и то обстоятельство, что Марко жил в нем долгий срок, нельзя не удивляться, что путешественник посвятил ему одну коротенькую главу. Заявив, что «господин Марко Поло, тот самый, о ком говорится в этой книге, три года управлял этим городом» (приблизительно с 1284 по 1287 год), автор скупо замечает, что «народ тут торговый и промышленный», что особенно много делают здесь оружия и доспехов. Венецианцы пользовались покровительством и великими милостями Хубилая, на службе у него они приобрели и богатство и власть.

Но ханское благоволение вызывало по отношению к ним зависть и ненависть. Врагов при дворе Хубилая у венецианцев делалось все больше и больше. И они засобирались в путь. Однако хан сначала не хотел отпускать венецианцев. Хубилай призвал к себе Марко вместе с его отцом и дядей, говорил им о своей великой любви к ним и просил, чтобы они обещали, побывав в христианской стране и у себя дома, вернуться к нему. Он приказал дать им золотую дощечку с повелениями, чтобы по всей его земле им не чинилось задержек и всюду давалось продовольствие; он приказал снабдить их для безопасности провожатыми, а также уполномочил их быть его послами к папе, французскому и испанскому королям и к другим христианским владетелям.

Пробыв много лет на службе у Хубилая, венецианцы вернулись на родину морем - вокруг Южной Азии и через Иран. Они сопровождали по поручению великого хана двух царевен - китайскую и монгольскую, которых выдавали замуж за ильхана (монгольского правителя Ирана) и его наследника, в столицу ильханов Тебриз.

В 1292 году китайская флотилия двинулась от Зейтуна на юго-запад, через Чипское (Южно-Китайское) море. Марко во время этого перехода услышал об Индонезии - о «7448 островах», разбросанных в Чинском море, но побывал он только на Суматре, где путешественники прожили пять месяцев. От Суматры флотилия перешла к острову Шри-Ланка мимо Никобарских и Андаманских островов. От Шри-Ланки корабли прошли вдоль Западной Индии и Южного Ирана, через Ормузский пролив в Персидский залив. Марко рассказывает также об африканских странах, прилегающих к Индийскому океану, которые он, по всей видимости, не посещал: о великой стране Абасии (Абиссинии, т. е. Эфиопии), о расположенных близ экватора и в южном полушарии островах «Зангибар» и «Мадейгаскар». Марко был первым европейцем, сообщившим о Мадагаскаре.

После трехлетнего плавания венецианцы доставили царевен в Иран (около 1294), а в 1295 году прибыли домой. По некоторым данным. Марко участвовал в войне с Генуей и около 1297 года во время морского боя попал в плен к генуэзцам. В тюрьме в 1298 году он продиктовал «Книгу», а в 1299 году был освобожден и вернулся на родину. Почти все сведения, приводимые биографами о его последующей жизни в Венеции, основаны на позднейших источниках, из которых иные относятся даже к XVI веку. Документов же XIV века о самом Марко и его семье до нашего времени дошло очень мало. Доказано, однако, что он доживал свой век как состоятельный, но далеко не богатый венецианский гражданин. Большинство биографов и комментаторов полагает, что Марко Поло действительно совершил те путешествия, о которых он говорит в своей «Книге». Однако до сих пор остается немало загадок. Как мог он во время своих путешествий «не заметить» грандиознейшего в мире оборонительного сооружения - Великой Китайской стены? Почему Поло нигде не упоминает о таком важном и характерном для Китая продукте массового потребления, как чай? А ведь именно в связи с такими пробелами «Книги» и с тем, что Марко, несомненно, не знал ни китайского языка, ни китайской географической номенклатуры (за малыми исключениями), некоторые наиболее скептические историки в первой половине XIX века предположили, будто Марко Поло никогда не бывал в Китае.

В XIV-XV веках «Книга» Марко Поло служила одним из руководств для картографов. Очень большую роль «Книга» Марко Поло сыграла в истории великих открытий. Мало того, что организаторы и руководители португальских и первых испанских экспедиций XV- XVI веков пользовались картами, составленными под сильным влиянием Поло, но и само его сочинение было настольной книгой для выдающихся космографов и мореплавателей, в том числе для Колумба.

«Книга» Марко Поло принадлежит к числу редких средневековых сочинений - литературных произведений и научных трудов, которые читаются и перечитываются в настоящее время. Она вошла в золотой фонд мировой литературы, переведена на многие языки, издается и переиздается во многих странах мира.

Территорию Средней Азии для науки открыли исследователи XVIIIв. Шаг за Шагом достоянием ученого мира стано-вились сведения об оазисах, пустынях и предгорной полосе. Путь в горные области проложил П.П. Семенов. За ним последовал большой отряд путешественников.

Выдающимся исследователем Средней Азии был Николай Алексеевич Северцов (1 827 - 1 885). В 1 857-1 858 гг. он изучал райо-ны Приаралья, низовий Сырдарьи, северной части Кызылкумов. Его влекла перспектива Проникнуть в таинственный Тянь-Шань. Но на этом пути Северцову пришлось пре-одолеть серьезные испытания. Однажды вдолине Сырдарьи Северцов стал объектом нападения разбойного отряда кокандцев, ударом копья в грудь был сбит с лошади и едва не зарублен. Позже он вспоминал: «Кокандец ударил меня шашкой по носу и рассек только кожу, второй удар по виску, расколовший скуловую кость, сбил меня с ног, и он стал отсекать мне голову, нанес еще несколько ударов, глубоко разрубил шею, расколол череп... я чувствовал каждый удар, но странно, без особой боли». В плену Северцов провел месяц, подвергаясь угрозам быть посаженным на кол, если не примет ислам... Был освобожден в результате ультиматума русских военных властей.

Несмотря на этот случай, едва не стоивший Северцову жизни, его интерес к изучению среднеазиатского региона не угас. В 1964 г. он совер-шил поездку от укрепления Верного (будущий г. Алма-Ата) до Ташкента с вылазками в горы Заилийского Алатау, Каратау, Таласского хребта. В следующем году начала работу Туркестанская ученая экспедиция, - представленная двумя отрядами: математическим (топографическим) руководил К.В.Струве, естественноисторическим - Северцов. В 1866 г. были проведены рекогносцировки в хребте Каратау, собраны интерес-ные материалы ботанического и зоологического характера, открыт ряд проявлений руд цветных металлов. В 1867 г, Северцов совершил первый в истории кольцевой маршрут по внутренним районам Тянь-Шаня. Выйдя из Верного, Северцов пересек Заилийский Алатау, вышел к восточным берегам Иссык-Куля, пересек Терскей-Алатау, проник на поверхность сыртов, произведших сильное впечатление. Высокогорная холмистая рав-нина занята степной и даже пустынной растительностью. Лишь на наибо-лее увлажненных участках выделяются луга. «Как кому, - вспоминал Северцов, - а мне была чарующая прелесть в этих осенних видах Тянь-Шаня, без леса и без зелени, но со строгой величественной красотой смелых очертаний гор и горячего солнечного колорита при морозном, дивно-про-зрачном осеннем воздухе; прелесть отчасти в самом контрасте этих красок знойной, выжженной солнцем степи и с горными линиями пейзажа и со льдом на ручье...» (Цит. по: Андреев, Матвеев, 1946. С. 45). В 1873 г. была опубликована книга Северцова «Вертикальное и горизонтальное распре-деление туркестанских животных», в которой выделено шесть вертикаль-ных природных поясов: солонцов (до 500 м); культурный (600-1000 м) с преобладанием волнистой степи с оазисами; лиственного леса с верхним пределом в 2600 м и ниже; хвойных, ельников и можжевельников, их верх-ний предел - 3000 м; альпийских трав; вечного снега.

С 1869 г. исследования в Средней Азии начал Алексей Павлович Федченко (1844-1873), ботаник, энтомолог с очень большой естественно-географической эрудицией. В первые два года были проведены полевые работы в бассейне Зеравшана и в пустыне Кызылкум. В 1871 г. совер-шено путешествие в высокогорную зону, состоялось первое посещение Зеравшанского ледника. Затем был перевален Алайский хребет, и перед путешественником открылась панорама грандиозного хребта, названно-го Федченко Заалайским. Выдающуюся вершину этого хребта Федченко назвал именем генерал-губернатора Туркестана К.П. Кауфмана, много способствовавшего развитию исследований во вновь присоединенном к России крае. В советское время эта вершина была переименована в пик Ленина. Проникнуть на «крышу мира», как называют Памир, Федченко не удалось; последовал жесткий запрет наместника кокандского хана.

В 1873 г. Федченко скончался в Альпах на склоне Монблана. Оценивая научный вклад федченко, выдающийся ученый и путешест-венник И.В. Мушкетов подчеркивал, что его исследования «отличаются не обширностью маршрутов, а необыкновенною основатель-ностью и поразительным разнообразием наблюдений; пройденные им пространства невелики, но добытые результаты настолько значительны и важны, что сделали бы честь многолетней и многочисленной экспедиции».

Иван Васильевич Мушкетов (1850-1902), первый профессиональный геолог в этих краях, принесший неоценимые услуги делу изучения географии Туркестана, начал мно-гостороннее изучение природы Средней Азии в 1874 г. Получив приглашение занять должность чиновника по особым поручениям при генерал-губернаторе, первым заданием для Мушкетова стал поиск горючих полезных ископа-емых. Мушкетов провел разведку ряда углепроявлений в хребте Каратау, выявил месторождения руд полиметаллов и солей, но понял, что успех дела невозможен без широкого геологического картирования террито-рии. Начались планомерные исследования бассейна реки Или, хребтов Северного Тянь-Шаня - Заилийского, Кунгей-Алатау и Терскей-Алатау, совершен маршрут в Джунгарский Алатау. В отчете 1875 г. им был дан общий орографический и геологический очерк Тянь-Шаня, составлена карта размещения месторождений полезных ископаемых окрестностей города Кульджи.

В 1877 г. Мушкетов через Ферганскую долину поднялся на Алайский хребет и спустился в Алайскую долину. По сравнению с лесистыми хреб-тами Северного Тянь-Шаня местность поражала пустынностью. «Все эти горные долины, - писал Мушкетов, - буквально лишены какой бы то ни было растительности, не говоря уже о лесе... Камни, камни и снег... Было что-то давящее, безотрадное в этой ужасной пустыне...» Возвращение было не менее сложным, чем подъем в горы. Кто знает, что такое овринги, тот поймет, что при их проходе чувствовали люди и животные.

В 1878 г. Мушкетов принял участие в Памирской экспедиции Северцова, хотя их партии работали независимо друг от друга. Первую попытку проникнуть на Памир Северцов предпринял в 1877 г., но она оказалась неудачной. В 1878г. Северцов пересек Заалайский хребет и проник к озеру Каракуль на Восточно-Памирском плато, затем напра-вился к озеру Рангкуль и к озеру Яшилькуль. Был открыт ряд других озер. Северцов был первым, кто выделил Памир в особую горную систе-му «орографический центр всего Азиатского материка» - сочетание сыртов и горных хребтов. В то же время Мушкетов проводил исследо-вания в другом районе Памира, прошел в долину Кашгарской Кызылсу и открыл озеро Чатыркуль, об окрестностях которого Мушкетов заявил, что «нигде не видал места более безжизненного...». Даже рыба в озере не водилась. В горах Туркестана Мушкетов увлекся изучением ледников. И вскоре стал одним из крупнейших знатоков этого природного явления. Спустившись с Гиссарского хребта по ущелью реки Сурхандарьи, Мушкетов совершил сплав на лодке по Амударье до Турткуля, откуда пересек пустыню Кызылкум до Каралинска (Кзыл-Орда). Из обители снежных бурь участники экспедиции попали в жаркие объятия пес-чаного бурана. Итогом исследований Мушкетова в Средней Азии стали первая геологическая карта всей территории Русского Туркестана, состав-ленная совместно с профессором Г.Д. Романовским, и первый том сочи-нения «Туркестан. Геологическое и орографическое описание по данным, собранным во время путешествий с 1874 по 1880 год». Среднюю Азию Мушкетов посещал еще неоднократно. Цикл среднеазиатских исследова-ний Мушкетова Академией наук был удостоен премии, а Географическим обществом - высшей наградой: Константиновской медалью.

В 1877 - 1878 гг. в Ферганской долине провел исследования А.Ф. Мидден-дорф. Им изучались лессовые отложения и песчаный массив в централь-ной части долины, изменения в природе, произошедшие за исторический период под влиянием продолжительной хозяйственной деятельности, даны советы по дальнейшему развитию орошаемого земледелия. Наблюдения и научные выводы Миддендорфа изложены в его книге «Очерки Ферганской долины» (1882).

В 1878 г. к верховьям Амударьи направилась экспедиция Василия Федоровича Ошанина (1844-1917). Им были открыты хребты Петра I, Дарвазский, Каратегинский и язык грандиозного ледника, названного им в память безвременно умершего друга именем Федченко.

В 1884-1887гг. На Тянь-Шане, Алае и особенно на Памире инте-ресные исследования провел Григорий Ефимович Грумм-Гржимайло (1860-1936). «На Памире, включая сюда и Алай (подразумевается толь-ко долина), - отмечал путешественник, - нет древесной раститель-ности. Если она есть, то в виде исключения, и тогда это тал и тамариск» (Грумм-Гржимайло, 1896). Только на северных склонах Алайского хребта встречаются арча, тополь, редко береза, рябина, рододендрон. В долинах громадные заросли боярышника, облепихи, абрикосов, дикого минда-ля, шиповника. Грумм-Гржимайло описал животных - обитателей гор Памиро-Алая, в числе которых упоминал и тигров. Но они держались в тугаях у берегов Амударьи. Ученым были даны меткие характеристики местных жителей - кара-киргизов и таджиков.

В 1886г. по инициативе П.П.Семенова была проведена экспедиция в центральные районы Тянь-Шаня под руководством И.В. Игнатьева. Участники экспедиции от берегов Иссык-Куля прошли в долину реки Сары-Джаза. В ее верховье открыли ледники Семенова и Мушкетова. В верховье реки Иныльчек осмотрели крупнейшие ледники массива Хантенгри. Из-под воды Иссык-Куля Игнатов извлек ряд предметов, свидетельств об оби-тателях края того времени, когда уровень озера был значительно ниже.

Самостоятельный маршрут в этой экспедиции выполнил Андрей Николаевич Краснов (1862-1914). Были проведены исследования вдоль южного побережья озер Балхаш и Алаколь, по долине реки Или. Краснов поднимался на склоны Заилийского Алатау, побывал в ущелье Сары-Джаза, осмотрел часть Тянь-Шаня на китайской территории. На основе выполненных сборов и наблюдений Красновым была подготовлена осно-вательная работа «Опыт истории развития флоры южной части Восточного Тянь-Шаня» на 413 страниц текста (1888), защищенная в качестве магистерской диссертации по ботанике в 1889 г. В научном методе Краснова ярко проявилась способность выделения типических черт. Им выделены высотные растительные пояса, затронуты проблемы видообразования с ведущей ролью влияния условий существования. Показан процесс эволю-ции растительности в ходе горообразования из пустынной первоосновы (Александровская, 1996). Возвращение Краснова в Петербург происходило через пустыни Средней Азии, и им были выделены их типы: песчаные, гли-нистые, каменистые и солонцовые.

В1886г в Закаспийской области, в пустыне Каракум и в Туркмено-Хорасанских горах по заданию администрации строившейся железной дороги от Красноводстка до Ташкента широкие исследования провели В.А. Обручев и К.И. Богданович, воспитанники И.В. Мушкетова. Обручев установил генезис песков, связанный с речной аккумуляцией и эоловой переработкой, выделил три типа песчаного рельефа: бугристый, грядовый и песчаная степь. На картах Закаспийской низменности часть территории долгие десятилетия именовалась Обручевской степью. Подготовлены рекомендации о мерах борьбы с развева-емыми песками. Научные результаты Обручева опубликованы в 1890 г. в книге «Закаспийская низменность». Богданович установил, что Туркмено-Хорасанские горы, частью которых является хребет Копетдаг, сильно понижаются на восток, круто обрываясь к долине реки Теджен, понижаются также и к северо-западу, где образуется их связь с хребтом Эльбурс. Богданович дал первое описание орографии этих гор.

Надо сказать, что Богданович был не первым русским путешественни-ком в этих краях. В 1837-1839 гг. по северу Иранского нагорья вплоть до Кабула прошел с дипломатической миссией Иван Викторович Виткевич. Побывал он в пустынях Деште-Лут и Деште-Кевир, открыл систему Восточно-Иранских гор. В 1843-1844гг. по поручению шахского прави-тельства на севере Ирана проводил изыскания геолог Николай Иванович Воскобойников. Он дал описание хребта Эльбурс, составил орографическую схему Северного Ирана и топографические карты ряда исследованных мест. В 1858-1860гг. на Иранском нагорье плодотворно работала экспе-диция Николая Владимировича Ханыкова. От Каспия участники экспеди-ции прошли в Мешхед, обследовали южные скаты Туркмено-Хорасанских гор, достигли Герата. Ботаник А.А. Бунге совершил экскурсию в Тебес и нанес северное окончание Восточно-Иранских гор на карту. Позже Восточно-Иранские горы посетил и Ханыков. Экспедиция пересекла пус-тыню Деште-Лут, вышла к Керману, нанесла на карту хребет Кухруд, через Исфаган прошла к Тегерану и завершила исследования. В 1861 г. Ханыков издал на французском языке книгу «Экспедиция в Хорасан».

С 1901 г. со Средней Азией была связана жизнь и деятельность выда-ющегося путешественника Николая Леопольдовича Корженевского (1879-1958). Сначала он совершал вылазки на Тянь-Шань, потом в преде-лы Гиссаро-Алая, в 1904г. состоялось путешествие на Памир. По долине реки Муксу Корженевский поднялся на склоны хребта Петра I. Первый из открытых ледников Корженевский назвал именем Мушкетова. Через шесть лет Корженевский снова посетил этот район. С ледника Мушкетова открылся вид на стройную вершину, и Николай Леопольдович назвал ее именем своей жены Евгении. Это один из трех 7-тысячников, находящих-ся на Памире. Название пика пережило все периоды переименований и сохранилось до сих пор. Корженевский открыл неизвестный хребет и дал ему название Академии наук. Одну из главных его вершин Корженевский назвал в честь академика Карпинского. На счету Корженевского числится 70 открытых и изученных ледников Памиро-Алая. Им составлен первый каталог ледников Средней Азии.

Значительную часть экспедиционных исследований в Средней Азии провел в молодом возрасте Л.С. Берг.

Центральной Азии.

В 1870 г. Русское географическое общество организовало экспедицию в Центральную Азию. Начальником ее был назначен талантливый офицер Генерального штаба Н. М. Пржевальский, уже известный своими исследованиями Уссурийского края. В ноябре 1870 г. с помощником М. А. Пыльцовым и двумя казаками он переехал из Кяхты в Ургу и на пути в Пекин пересек в юго-восточном направлении степи и , установив, что она в среднем ниже, а рельеф ее сложнее, чем предполагали раньше.

От Пржевальский в начале 1871 г. двинулся на север, к озеру Далайнор, и произвел его полную съемку. Летом он проехал к городу Баотоу и, переправившись через Хуанхэ, вступил на плато Ордос, которое «лежит полуостровом в колене, образуемом изгибом среднего течения Хуанхэ». На северо-западе Ордоса он описал «оголенные холмы» пустыни Хобч. «Тяжело становится человеку в этом… песчаном море, лишенном всякой жизни… - кругом тишина могильная». Проследив течение Хуанхэ вверх от Баотоудо Баян-Мурэн (Дэнкоу), Пржевальский двинулся на юго-запад через «дикую и бесплодную пустыню» Алашань, покрытую «голыми сыпучими лесками», всегда готовыми «задушить путника своим палящим жаром», и достиг крупного, высокого (до 3556 м), но узкого меридионального хребта Хэланьшань, вытянутого вдоль долины Хуанхэ, «словно стена среди равнины».

Наступила зима, к тому же серьезно заболел Пыльцов, и они вынуждены были повернуть обратно. Весной 1872 г. Пржевальский прежним путем добрался до южной части пустыни Алашань. «Пустыня кончилась… чрезвычайно резко; за ней поднималась величественная цепь гор» - восточный Наньшань, который оказался горной системой, и Пржевальский выделил в ней три мощных хребта. Далее он вышел к бессточному соленому озеру Кукунор (около 4200 км3), лежащему на высоте 3200 м. «Заветная цель экспедиции… достигнута. Правда, успех был куплен иеной… тяжелых испытаний, но теперь все пережитые невзгоды забыты, и в полном восторге стояли мы на берегу великого озера, любуясь на его чудные темно-голубые волны».

По завершении съемки северо-западного берега озера Кукунор Пржевальский перевалил мощный хребет Кукунор и прошел в поселок Дзун (Цзунцзяфанцзы), находящийся на юго-восточной окраине болотистой равнины Цайдам. Он установил, что это котловина и что ее южной границей служит хребет Бурхан-Будда (высотой до 5682 м), составляющий «резкую физическую границу стран, лежащих по северную и южную его сторону… С южной стороны… местность поднимается на страшную абсолютную высоту… На западе же равнина Цайдам уходит безграничной гладью за горизонт…». К югу и юго-западу от Бурхан-Будда Пржевальский открыл хребет Баян-Хара-Ула (до 5442 м) и восточный участок Ку-кушили, а между ними обнаружил «волнистое плато», представляющее собой «страшную пустыню», поднятую на высоту более 4400 м. Так Пржевальский первым из европейцев проник в глубинную область северного Тибета, к верховьям Хуанхэ и Янцзы (Джи-Чу). И правильно определил, что именно Баян-Хара-Ула является водоразделом между обеими великими речными системами. Путешественники встретили там новый, 1873 год.

В 1876 - 1877 гг. Пржевальский совершил второе путешествие по Центральной Азии. При этом он прошел немногим более 4 тыс. км - помешали война в Западном Китае, обострение отношений между Китаем и Россией и, наконец, его болезнь. И все-таки это путешествие ознаменовалось двумя крупнейшими географическими открытиями - низовьев Тарима с озером Лобнор и хребта Алтынтаг. Выдающийся знаток Фердинанд Рихтгофен справедливо назвал их величайшими.

В марте 1879 г. Пржевальский начал третье путешествие по Центральной Азии, названное им «Первым Тибетским». Он проследовал через Джунгарскую Гоби - «обширную волнистую равнину» - и довольно верно определил ее размеры. Миновав озеро Баркель, Пржевальский вышел к оазису Хами. Далее он пересек восточную окраину Гашунской Гоби и достиг низовьев реки Данхэ, а к югу от нее обнаружил «громадный вечноснеговой» хребет Гумбольдта. Через перевал (3670 м) - на стыке Алтынтага и Гумбольдта - Пржевальский прошел на юг и, перевалив три коротких хребта, спустился в поселок Дзун. Оттуда Пржевальский двинулся на юго-запад и выяснил, что Куньлунь здесь протягивается в широтном направлении и состоит из двух, иногда из трех параллельных цепей (шириной от 64 до 96 км), имеющих разные названия в различных своих частях. По номенклатуре, принятой для карт конца XX в., Пржевальский выявил западную часть Бурхан-Будда, несколько южнее — Бокалыктаг, названный им хребтом (с вершиной 5851 м), а к югу от Кукушили - хребет Бунгбура-Ула, который протягивается вдоль левого берега Улан-Мурэна (верховье Янцзы). Далее к югу перед путешественником простирался уже собственно Тибет.

За 33-й параллелью Пржевальский открыл водораздел и Салуина - почти широтный хребет Тангла (с вершинами до 6621 м). С пологого, едва заметного перевала Пржевальский увидел восточную часть хребта Ньэнчентанглха. Он нашел путь к запретной Лхасе и находился от нее примерно в 300 км, но вынужден был повернуть обратно: в Лхасе распространился слух, что русский отряд идет с целью похитить Далай-ламу. Пржевальский прошел тем же путем до верховьев Янцзы и несколько западнее прежнего маршрута в Дзун. Попытка проникнуть к истокам Хуанхэ не увенчалась успехом из-за невозможности переправиться через реку.

В ноябре 1883 г. Пржевальский отправился в четвертое путешествие. Кроме В. И. Роборовского он взял в помощники 20-летнего вольноопределяющегося П. К. Козлова, ранее конторщика пивоваренного завода, в котором Пржевальский угадал настоящего исследователя. От Кяхты экспедиция проследовала в Дзун. На юго-востоке от Цайдама, за хребтом Бурхан-Будда, Пржевальский обнаружил бесплодное солончаковое «волнистое плато, часто покрытое небольшими… в беспорядке насыпанными горами», продолжавшееся далеко к юго-востоку. На плато паслись неисчислимые стада диких яков, куланов, антилоп и других копытных. Миновав это звериное царство, Пржевальский вышел к восточной части межгорной котловины Одонтала, покрытой «множеством кочковатых болот, ключей и маленьких озерков».

Пржевальский перевалил незаметный со стороны Тибетского плато водораздел истоков Хуанхэ и Янцзы (хребет Баян-Хара-Ула) и очутился в высокогорной стране: «Здесь горы сразу становятся высоки, круты и труднодоступны».

По возвращении к Цайдаму Пржевальский проследовал по его южной окраине, открыл на юго-западе узкий, но мощный (180 км) хребет Чиментаг и, таким образом, почти полностью оконтурил огромную (более 100 тыс. км2) Цайдамскую котловину. Перевалив Чиментаг и северо-западный отрог новооткрытого Каякдыгтага, отряд вышел на большую широкую равнину Культала, уходившую «к востоку за горизонт». Далеко на юге перед Пржевальским открылся гигантский хребет широтного направления, нареченный им Загадочным, а усмотренную вершину он назвал Шапкой Мономаха (6860 м). Позднее хребту было присвоено имя первооткрывателя. Повернув обратно и достигнув 38-й параллели, Пржевальский прошел на запад обширной межгорной Долины Ветров, окрещенной им так из-за постоянных ветров и бурь (долина реки Ататкан). К северу от нее простирался Алтынтаг, а югу - Каякдыгтаг и Чиментаг. На южном склоне Каякдыгтака, на высоте 3861 м, Пржевальский открыл соленое озеро, даже в конце декабря не покрытое льдом, и назвал его Незамерзающим (Аяккумкель). Дальнейшее движение к югу было невозможно из-за приближающейся зимы и сильного утомления вьючных животных; отряд направился на север, спустился в котловину озера Лобнор и на его берегу встретил весну 1885 года. Через Центральный он вернулся к Иссык-Кулю в ноябре 1885 г. В 1888 г. увидела свет его последняя работа - «От Кяхты на истоки Желтой реки».

В 1888 г. Пржевальский организовал новую экспедицию в Центральную Азию. Помощниками его и на этот раз были В. И. Роборовский и П. К. Козлов. Они достигли поселка Каракол, близ восточного берега Иссык-Куля. Здесь Пржевальский почувствовал себя плохо и 1 ноября 1888 г. умер. Перед смертью он просил похоронить его «непременно на берегу Иссык-Куля в походной экспедиционной форме». В 1889 г. Кара-кол был переименован в Пржевальск.

В мировую историю открытий Н. М. Пржевальский вошел как один из величайших путешественников. Общая длина его рабочих маршрутов по Центральной Азии поражает. Совершив ряд крупнейших географических открытий, он в корне изменил представление о рельефе и гидрографической сети Центральной Азии.